![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
sasmokСлушала недавно передачу про Кристофа Кисловского (France Culture, Une vie une œuvre), где в частности рассказывали о его дебютах в документальных съёмках (70е годы). Меня зацепил интересный момент:
очевидно, что на телевидении была цензура, но по словам участвующих в передаче похоже, что цензура была не на "что снимать" а на "как снимать". т.е. практически на любую фабрику, завод, студию - не важно, можно прийти и снимать репортажи или документальные фильмы, главное, чтобы прямым текстом не было критики режима. И Кисловский сотоварищи постепенно придумали своего рода кодифицированные приёмы, позволяющие показать то, что невозможно было высказать открыто (настроения людей, абсурд системы) - в википедии пишут о приёмах монтажа, фоновую озвучку или ракурсы съёмки - интересно было бы посмотреть, но не думаю, что они существуют где-то кроме как на польском.
Я тут же провела параллель с high/low context communication (в двух словах - в высоконтекстуальной культуре человеком имплицитно предполагается, что его собеседник вообще то в теме и достаточно нескольких деталей, чтобы собеседник понял, что ему хотят сказать. в низкоконтекстуальной же культуре наоборот - исходят из того, что человек напротив ничего не знает, поэтому большая часть коммуникаций посвящается объяснению причин, контекста и т.д.) Отсюда классические ситуации недопонимания между в частности русскими и европейцами (боже мой, о чём он? / да блин, что он меня за дурака держит, по десятому разу объясняет!) - у меня уже собралась коллекция реальных рабочих ситуаций.
В общем понятно, что репрессивный строй создаёт благодатную почву для общения намёками, но всё равно интересно, как быстро меняется культура общения. Насколько советский строй стал причиной высокой контекстуализации, культивируя намёки, или же наоборот, эта особенность уже исторически сложилась и до XXго века.
очевидно, что на телевидении была цензура, но по словам участвующих в передаче похоже, что цензура была не на "что снимать" а на "как снимать". т.е. практически на любую фабрику, завод, студию - не важно, можно прийти и снимать репортажи или документальные фильмы, главное, чтобы прямым текстом не было критики режима. И Кисловский сотоварищи постепенно придумали своего рода кодифицированные приёмы, позволяющие показать то, что невозможно было высказать открыто (настроения людей, абсурд системы) - в википедии пишут о приёмах монтажа, фоновую озвучку или ракурсы съёмки - интересно было бы посмотреть, но не думаю, что они существуют где-то кроме как на польском.
Я тут же провела параллель с high/low context communication (в двух словах - в высоконтекстуальной культуре человеком имплицитно предполагается, что его собеседник вообще то в теме и достаточно нескольких деталей, чтобы собеседник понял, что ему хотят сказать. в низкоконтекстуальной же культуре наоборот - исходят из того, что человек напротив ничего не знает, поэтому большая часть коммуникаций посвящается объяснению причин, контекста и т.д.) Отсюда классические ситуации недопонимания между в частности русскими и европейцами (боже мой, о чём он? / да блин, что он меня за дурака держит, по десятому разу объясняет!) - у меня уже собралась коллекция реальных рабочих ситуаций.
В общем понятно, что репрессивный строй создаёт благодатную почву для общения намёками, но всё равно интересно, как быстро меняется культура общения. Насколько советский строй стал причиной высокой контекстуализации, культивируя намёки, или же наоборот, эта особенность уже исторически сложилась и до XXго века.
